В восьмой главе Sing a song of sixpence, наконец, появилось кое-что новенькое. Правда, слепые по-прежнему слепы, но зато истина, отчаявшись пробить себе дорогу к умам и сердцам людей разумных, начала заявлять о себе устами безумца.
Вообще, в этой главе мы наконец-то встречаем команду Шварц в полном составе. Сразу скажу, что мне понравилось, как общаются между собой члены команды - каждый из них уже зарекомендовал себя как профессионал, поэтому может позволить себе определённую свободу действий и высказываний. Особо хочу отметить Фарфарелло - это, если честно, не серафимин персонаж, его она пишет не часто и видит своеобразно, например, в "Бабочке" он похож на Хичиго. Так вот, увидев руководителя команды вместе с новой пассией, Берсерк произносит странную фразу, которую тут же доводит до разума шефа Шульдих. Вот она: "Far says that hurting pretty women hurts God, but so does pink, so he's going to let her live." Меня сильно смутило прилагательное pink, ведь на Ае, который выглядел просто сногсшибательно, не было надето ничего розового. Порывшись в словарях, я узнала, что одно из слэнговых значений этого слова - "гомосексуалист". То есть фразу можно перевести примерно так: "Фарфарелло говорит, что причиняя боль красивым женщинам, ты причиняешь боль и Богу, но это под силу и педику, поэтому пусть живёт". Но остальным Шварц было совсем не до того, чтобы "дешифровать" заявления Берсерка, поэтому о его словах быстро забыли. Способствовал этому и сам Фарфарелло, решивший вдруг порадовать окружающих своим вокалом и исполнивший собственную переделку детской песенки о том, как в пирог запекли сорок. Послушать её, прочитать текст и варианты его перевода можно вот тут. Кстати, роли Берсерк распределил оригинально: король в конторе, занятый подсчётом денег, - это Кроуфорд (в принципе понятно, фанонный штамп), Наги - королева, лакомящаяся мёдом в будуаре (интересно, на чью пасеку забрался Вундеркинд? Не на критикеровскую ли? А может сотовый мёд каплет для Наги с чьих-то уст?), себя Фарфарелло видит в роли горничной (можно трактовать так - один я тут работаю, пока они маются дурью), а вот Шульдиху не повезло - его запекли вместо сорок в пирог. Любопытно, к чему всё это? Может ли быть, что в эти странные слова, как в малопонятные речи юродивых и тёмные изречения древних пророков, автор вложил какой-то смысл? Поживём-увидим.
В остальном, ничего принципиально нового не произошло. Хотя очередное платье Аи одобряю - тёмно-синий бархат ему к лицу. Правда, он уже начал злиться на весь белый свет, но понять его можно.
Да, чуть не забыла! Кроуфорд подслушал-таки как к Мурасакиро обращаются по имени Ая, и ему это понравилось. Этот факт весьма обнадёживает - глядишь, все участники этой вайссовской комедии дель арте переживут её развязку.